Журнал «Деловая репутация»: о войне не понаслышке

Источник: журнал «Деловая репутация», №4

Дата: 28 апреля 2020 г.

За каждым из фронтовиков – своя история войны, которой делятся их потомки, продолжившие заводскую династию.

Вместе с архивными снимками в эти праздничные дни они войдут в экспозицию «Бессмертный полк», размещённую на плазменных панелях и стендах на проходных и в заводском музее.

Электромонтажнику Николаю Александровичу Кутаркину, трудовая биография которого в течение 30 лет была связана с ИЭМЗ, 93 года. Его судьба, как и, наверное, многих представителей того поколения, многолика и резко переменчива. Стоит лишь только взглянуть на географию мест, где он жил: Алтайский край, подмосковное Тушино, Серпухов, Оренбургская и Читинская области, Баку, Москва и, наконец, Ижевск. То же и с профессиями: военный музыкант, слесарь, мастер по электрооборудованию, электромонтажник. В общем, есть о чём рассказать, что вспомнить. Сестра Надежда, зачисленная перед войной в Московское техническое училище гражданского воздушного флота (ГВФ), вызвала младшего брата в столицу для поступления в оркестр, который в то время создавали в училище. «Капельмейстер Дворкин от ГВФ проверил мой слух, чувство ритма, и меня приняли учиться на ударника, – вспоминает моменты приёма Кутаркин. – Играя на малом барабане, я сопровождал построение курсантов, их занятия по строевому шагу, да и просто будил их чётким ритмом своего инструмента». Компания воспитанников была пёстрой. В их числе – четыре монгола, австриец, итальянец – все ребята из детского дома. Когда начали репетировать, кое-кто отсеялся. Исчез куда-то австрийский мальчик, Карл, говорящий по-немецки. «Перед самой войной нас отправили в пионерлагерь для авиаторов в Тушино, – продолжает рассказ Николай Александрович, – находящийся в 40 км от Москвы. Это время запомнилось мне не только последними часами беззаботного отдыха, но и знакомством с сыном легендарного Чкалова Игорем, дружившим в лагере с мальчиком-негром. Когда началась бомбёжка Москвы, нас на теплоходе вместе с партами эвакуировали в Горький. Там мы отдышались, но вскоре нас погрузили в вагоны и доставили в Абдулино Оренбургской области, где находились преподаватели и воспитанники училища. Коллектив играл на смотре военных оркестров, где наш округ занял второе место. Капельмейстеру тогда вручили часы, а мы получили благодарность.

Как раз в это время в Серпухове находилась ремонтная мастерская, где ремонтировали ПО-2, на которых воевали знаменитые Гризодубова, Осипенко, Раскова. Подруга моей сестры Надежды в Тушино как раз переучивалась управлению этим боевым средством. Она и вызвала меня однажды из училища. Ласково спросила, приходилось ли мне когда-нибудь летать на самолётах. «Нет, не приходилось», – ответил я ей. – «Давай садись». Я запрыгнул в самолёт, и мы полетели. Во время полёта она мне сказала: «Надежда погибла». И рассказала, как это случилось. Моя сестра, механик по приборам 125-го гвардейского авиационного полка имени Марины Расковой, вместе с сослуживцами летела в место расположения части. Их самолёт обстреляли, и все погибли. Случилось это 15 августа 1943 года. Я до сих пор не могу примириться с её гибелью.

Сестра была замечательным человеком, добрым, честным, храбрым. И мне всегда хотелось продлить память о ней. И когда в 1962 году родилась моя единственная дочь, я, не раздумывая, назвал её Надеждой. Надеюсь, что воспитал её такой же». После окончания школы Николай Александрович служил в эскадрильи мастером по электрооборудованию в посёлке Бада Читинской области. После излечения в госпитале, демобилизовавшись, уехал в Баку, где жила младшая сестра Мария. Старшая, Вера, учившая меткой стрельбе на курсах ворошиловских стрелков, умерла ещё до войны. Проработав какое-то время на одном из бакинских заводов слесарем, Николай Александрович подался на целину. Но, увы, не сложилось. Потом были Москва, женитьба на Нине, ставшей ему верным товарищем на всю оставшуюся жизнь. Переезд в 1958 году в Ижевск.

Вернувшись в Удмуртию, Николай Александрович устроился на мотозавод монтажником. Работал там недолго, но так замечательно, что его портрет был занесён на Доску почёта предприятия. Так же добросовестно продолжил трудиться и на ИЭМЗ, куда в декабре 1958-го перевели их цех. Выполнял план на 160–180%, сдавал продукцию с первого предъявления, внёс 12 рацпредложений, позволявших изготавливать блоки в два раза быстрее. С 1991 года он на пенсии. В 2005-м умерла любимая жена Нина. С тех пор Николай Александрович живёт вместе с дочерью. Как говорит, наступило время воспоминаний. Они, как старая кинохроника, крутятся в голове, не давая уснуть. Детство на Алтае, ласковая улыбка мамы, чёткий ритм любимого барабана, Нина, монтаж блоков, вечерний чай с дочерью… Количество картинок бесконечно, да и неудивительно – 93 года прожито. 93 калейдоскопических, насыщенных, неунывающих года.

22 июня семья воткинцев Макаровых, как обычно, собиралась отдохнуть на реке. В корзинку было сложено всё для пикника, созваны друзья, но молотовское «Фашистская Германия без объявления войны...» перечеркнуло жизнь. В августе на фронт ушёл отец, а 15-летняя Антонина, прибавив год к своему возрасту, поступила швеёй в ателье. И пусть специализировалась она на кройке женского пальто, о войне постоянно напоминали серые солдатские шинели, которые на переделку приносили в ателье курсанты местного военного училища.

О том, что война – понятие не абстрактное, подтвердил и отец, вернувшийся домой после контузии под Сталинградом. Пришёл он серым, постаревшим, сильно заикающимся и каким-то очень тихим. С тех пор упоминания о войне стали в семье табу. Через какое-то время, признанный нестроевым, отец уехал в Одесскую область работать в военкомате. Судьбе будет угодно, чтобы Антонина навестила его на Украине. Работал он хорошо, с людьми ладил, но оставаться там не собирался – рвался в Воткинск, говоря: «Я их яблок наелся, хочу домой, к нашей картошке». А вот Антонине Украина понравилась: тёплым морем, пышностью природы, своеобразным юмором одесситов – всё это пленило девчушку из Предуралья. Но раз отец сказал «нет», значит, нет, а его слово всегда было для неё законом.

Но всё это в будущем, а пока Антонину ждали курсы связисток-телефонисток – в 1944 году вместе со сверстницами её призвали в армию. Три месяца они учились пользоваться аппаратом, тянуть провода, устранять порывы. Им даже устраивали марш-броски в районе воткинского вокзала. Готовили на фронт, но когда срок окончания курсов подходил к концу, пришёл приказ о переобучении: теперь девушки должны были стать шофёрами. Два занятия прошли в Воткинске, а затем учащихся перевезли в Горьковскую область, Богородск, где они приобретали знания ещё в течение трёх месяцев. «До сих пор памятны первые занятия, – признаётся Антонина Андреевна. – Как инструктор впервые посадил в полуторку, показал, где газтормоз, и повёз в горку, а я с перепугу так сильно нажимала на газ, что машина неслась, как угорелая».

После занятий каждая из курсанток получила распределение. Антонина попала в Гомельскую область, где помогала местным колхозам перевозить овощи и заготавливать зерно. Несмотря на то, что Белоруссия была освобождена и фронт ушёл вперёд, следы войны были повсюду. «Белорусские деревни и села, в отличие от украинских, куда нас перебросили потом, были поголовно сожжены, – вспоминает ветеран. – Люди жили в землянках. Нищета, голод царили повсюду, поэтому мы, как могли, помогали белорусам восстанавливать сельское хозяйство: хотя бы так немного облегчить страдания людей».

Затем была Украина, село Веркиевка, где шофёр «Шевроле» Макарова жила в мазанке, хозяева которой пережили оккупацию. Из их уст она тогда много всего услышала… Известие о Победе дошло до неё в Курской области, и о том, при каких обстоятельствах это случилось, Антонина Андреевна помнит до сих пор. «В ночь с 8 на 9 мая мы переезжали из одного села в другое, – рассказывает ветеран. – Шёл сильный дождь, я следовала в колонне последней. Было так темно, скользко и грязно, что на очередном повороте меня занесло в кювет, и никто этого не заметил. Тогда я решила никуда не ехать и там заночевать. Уснула, утром меня разбудил женский голос. Мама объясняла дочке, что машина не брошена, там девушка, и она спит. Она-то и сказала мне о Победе. После чего мы с ней обнялись и обе заплакали».

В августе 45-го их женский автомобильный полк расформировали, Антонина демобилизовалась. Навестила отца в Одессе и, вдоволь накупавшись и отдохнув, вернулась домой. Вышла замуж, муж – фронтовик, танкист Иван Никитич – перевёз её в Ижевск. Работала на механическом заводе фрезеровщицей, а когда муж поступил слесарем инструментальщиком на только что открывшийся электромеханический завод, последовала за ним. Трудилась здесь сначала распредом, затем старшим кладовщиком в БИХе, ушла на пенсию. Как признаётся Антонина Андреевна, через много лет война вспоминается ей, как ни странно, не мраком, не тяжестью, а встречами с людьми, какими-то светлыми мгновеньями той далёкой жизни.

Эстафету воспоминаний подхватили ныне живущие ветераны. О войне из первых уст сегодня можно услышать от техника самолётов Василия Ефимовича Малых, сына полка Вениамина Александровича Александрова, воевавших на Дальневосточном фронте Василия Ивановича Зайкова, Гали Минехановича Хакимова.

… Близится 9 Мая. Для каждого из ветеранов это памятный день. Так же, как и для нас, их потомков.